Третий наш обзор из серии «ТОП-10/2017 «НАЛОГИ И ПРАВО» мы
посвящаем перечислению и краткому анализу самых интересных событий и решений по
вопросам, связанным с защитой прав налогоплательщиков.
Обзор № 1 «ТОП-10/2017. Самые
значимые события 2017 в сфере налогообложения и налоговой политики» читайте
здесь.
Обзор № 2 «ТОП-10/2017.
Важнейшие законы о налогах 2017 года» читайте здесь.
1. Вступление
в силу положений статьи 54.1 НК РФ, или конец эпохи Постановления Пленума ВАС
РФ от 12.10.2006 № 53?
ФНС России поспешила прокомментировать новые положения именно в этом
ключе: понятия, которые раскрывались в тексте Постановления Пленума ВАС РФ от
12.10.2006 № 53, далее не применяются (см. Письмо
от 31.10.2017 № ЕД-4-9/22123@). Иными словами, по мнению ФНС России, с
принятием Федерального закона от 18.07.2017
№ 163-ФЗ «О внесении изменений в ч. 1 НК РФ», «53 Пленум» утратил свой нормативный характер и теперь может
рассматриваться и оцениваться только в качестве судебной практики. Нам же кажется,
что все не так однозначно.
Можно ли назвать новую норму революционной? Пока скорее нет,
чем да. Потому как следует признать, что нет полного понимания порядка ее
применения. Очевидно, что налоговое ведомство будет целенаправленно формировать
практику применения в пользу бюджета, о чем свидетельствуют его текущие подходы
и отказ от Постановления Пленума № 53. Нужно понимать, что статья 54.1 НК РФ
написана не для налогоплательщиков и как бы сейчас ни складывалась ситуация (некоторые
консультанты и аналитики поговаривают о том, что правоприменительная практика
складывается не пользу налоговой), ФНС России отслеживает, анализирует, формирует
будущее нормы в своих интересах.
А в конце 2017 года налоговое ведомство разослало по
инспекциям Письмо
от 27.11.2017 № СА-4-7/23972@, в котором приводится практика судов,
говорящая о том, что положения ст. 54.1 НК РФ не имеют обратной силы.
В общем у ФНС России большие планы по поводу нововведений, и
работа в этом направлении ведется в полную силу.
Пара слов о сути статьи 54.1:
1)
при недобросовестности налогоплательщик лишается прав
на затраты и вычеты;
2)
налоговая реконструкция отсутствует;
3)
главное – реальность. Причем нужно понимать это
несколько шире, то есть как реальность операции (ТРУ), контрагента (кто
поставил/сделал/оказал по факту) и последствий (так называемая «прозрачность»);
4)
подписант не важен;
5)
осмотрительность значения не имеет.
Про осмотрительность мы всегда говорили, что это понятие
настолько расплывчатое, что соблюсти его невозможно даже в отношении
нормального контрагента, потому как при желании всегда можно найти недостатки и
недочеты (особенно, если организация прекратила свое существование). Было
видно, что и в судебной практике были с этим институтом проблемы: кому-то было
достаточно выписки из ЕГРЮЛ, а кто-то руководствовался показаниями директора-номинала.
Примечательно, что ФНС России также прокомментировала должную осмотрительность
как избыточное, слишком неопределенное требование к налогоплательщику, которое
влечет за собой злоупотребления с обеих сторон: и предпринимателей, и налоговых
органов (см., в частности, интервью Сергея
Аракелова; ранее, однако, он придерживался другой
позиции по данному вопросу).
Вообще за последние менее чем 10 лет тема с «однодневками» и налоговой
выгодой претерпела несколько изменений: то вся суть спора состояла в том, была
ли реальность поставки, и после выяснения этого факта остальное уже не имело
значения для суда; то потом все стали требовать неукоснительной
осмотрительности от налогоплательщика, включая проверку платежеспособности,
наличия опыта, персонала и ОС; то важной становилась прозрачность от закупки до
последующей продажи; то все стали обсуждать, что первично: добросовестность или
налоговая выгода. Сейчас закон говорит нам о «пределах осуществления прав», и
на первое место опять вышла реальность, но с оговоркой – «докажи,
налогоплательщик, что ты купил именно у того, у кого и должен был купить на
основании договора». Эдакая реальность с оговорками. Что будет дальше? Похоже,
нам придется оставаться в режиме ожидания, в состоянии надежды, что все когда-нибудь
наладится и обретет определенность.
«…Как будто жизнь
качнется вправо, качнувшись влево».
2. Новый
регламент ФНС России, определяющий порядок вынесения решений по делам о необоснованной
налоговой выгоде
На состоявшемся в конце ноября 2017 года XIII Всероссийском
налоговом форуме ТПП РФ заместитель руководителя ФНС России С. Аракелов заявил
о введении ведомством временного порядка «двойного фильтра» вынесения решений
по налоговым проверкам, в результате которых были выявлены факты получения
необоснованной налоговой выгоды.
Второй –
центральный аппарат ФНС России.
Только после прохождения обоих этапов и при наличии вывода о
достаточности доказательственной базы будет выноситься решение о привлечении к
налоговой ответственности. То есть, видимо, когда уверенность в том, что
ненормативный правовой акт устоит в суде, составит 80 % и более.
Что-то подобное уже давно практикуется налоговыми органами,
например: целевые проверки по собранным фактам, осуществление контроля со
стороны управления за значимыми в суммовом выражении делами, судебное
сопровождение таких дел и т.п. Тут мы имеем несколько иное. Скорее всего речь
идет о выработке единого подхода к выявлению и рассмотрению дел о ННВ. И
касается это не только налоговых органов, но и судов.
Подробнее послушать выступление
заместителя руководителя ФНС России С. Аракелова можно на сайте Youtube.ru (немного не сначала и приблизительно
в течение первых полутора часов).
Там же можно услышать предупреждение о том, что в 2018 году
подход по проверкам налогоплательщиков будет мягким и налоговое ведомство по
концу сезона оценит результат. То есть можно предположить, что если результат
не оправдает надежд, ФНС России ужесточит политику в плане администрирования в
2019 году.
Отметим, что мы уже почувствовали по некоторым проверкам
работу «фильтров»: подход со стороны налоговых органов к доказыванию стал
серьезнее и жестче, а сроки возросли (сроки проведения ДМНК, вынесения решения,
рассмотрения апелляционной жалобы и т.д.).
3.
Письмо
ФНС России от 11.08.2017 № СА-4-7/15895@, или «Семнадцать признаков дробления
бизнеса от ФНС России»
Мы уже давно привыкли оценивать и воспринимать разъяснения налоговых
органов в качестве своего рода квазинормативных актов, которые вроде бы ни к
чему не обязывают, однако влекут для налогоплательщиков определенные
последствия, поскольку как минимум содержат позицию контролирующего органа, и
как максимум – устанавливают правила поведения и регулируют отношения, по
которым есть правовые пробелы.
Письмо ФНС России № СА-4-7/15895@ – типичный тому пример. Это
не просто обобщение судебной практики, а попытка службы провести системный
анализ, кодифицировать порядок выявления схемы «дробления бизнеса», рассмотреть
типичные случаи и доводы «за и против» и, что важно, решить расчетные вопросы.
Письмо, безусловно, интересно еще и в том смысле, что
подобный документ вряд ли когда-то будет принят иным госорганом, Госдумой или Верховным
судом РФ.
Причиной его издания, на наш взгляд, является то, что налоговая
служба хочет показать значимость вопроса, так как на сегодняшний день для
налогового ведомства «дробление бизнеса» – это схема № 1. Может быть,
фискальное ведомство желает взять реванш: 9 апреля 2013 года Президиум Высшего арбитражного
суда Российской Федерации вынес Постановление в пользу ООО «Металлургсервис» по
делу о «дроблении бизнеса» (см. документ здесь;
а тут запись
рассмотрения). Как мы видим из предложенных ФНС России признаков и не закрытости
их перечня, вариантов разделения множество и не все они влекут за собой получение
налогоплательщиком необоснованной налоговой выгоды (по крайней мере, суды продолжают
поддерживать предпринимателей в праве самостоятельно принимать организационные
решения, обусловленные экономическими потребностями и не только).
В общей сложности с 2013 по 2017 годы налоговое ведомство
выпустило 8 писем о дроблении (плюс Письмо ФНС России от 13.07.2017 №
ЕД-4-2/13650@, о котором чуть ниже и которое называет дробление умышленным
способом получения необоснованной налоговой выгоды). То есть нас методично
предупреждают, что со схемой ФНС России будет бороться всерьез и надолго.
Все бы хорошо, но напрягает одно обстоятельство: множественность лиц
может быть не только в обязательстве, но и в бизнесе, принадлежащем одному
бенефициару. Грань между «дроблением» и законным разделением бизнеса порой
настолько тонка, что в сходных ситуациях мы получаем противоположные решения. И
практика судебная складывается и всегда складывалась «50/50» (даже до
Постановления по делу ООО «Металлургсервис»). Поэтому мы будем и дальше
наблюдать долгоиграющий процесс по делам о дроблении до тех пор, пока, например,
не будет принято законодательство о группах компаний (холдингах) с правилами
применения ими спецрежимов. Причем едва ли законодатель пойдет по пути
кодификации признаков «дробления», поскольку это все же частный случай.
Возможно ст. 54.1 НК РФ будет дополнена специальными положениями, раскрывающими
понятия и термины, которые используют налоговые органы в своих разъяснениях и
решениях (например, та же подконтрольность).
Кстати говоря, «дробление бизнеса» обсуждалось на XIII
Всероссийском налоговом форуме ТПП РФ участниками круглого стола «Дробление
бизнеса: решение деловых задач или налоговая уловка?» под председательством С.
Пепеляева (видео можно посмотреть здесь) и, в общем-то,
нужно признать, что вопросов меньше не стало, а сама тема интересует многих.
4.
13 июля 2017 года ФНС России и Следственный
комитет РФ издали совместное Письмо
№ ЕД-4-2/13650@, которым до
сведения территориальных органов были доведены Методические рекомендации по
установлению в ходе налоговых и процессуальных проверок обстоятельств,
свидетельствующих об умысле в действиях должностных лиц налогоплательщика,
направленном на неуплату налогов (сборов)
Эффект от Письма проявился сразу. Сейчас во многих актах и решениях,
которые нам пришлось анализировать осенью-зимой 2017 года и которые не
обязательно связаны с проблемными контрагентами, идет повышенный штраф. Например,
налоговые органы привлекли налогоплательщиков к ответственности по п. 3 ст. 122
НК РФ: за неправомерное отнесение процентов по кредиту на затраты; по делу о
тонкой капитализации; не говоря уже о «дроблении бизнеса», сопряженном с
ценовыми претензиями и т.д. (справедливости ради нужно сказать, что по одной
проверке по эпизоду с «однодневками» инспекция применила все же 20 %).
К сожалению, само по себе благое намерение пресечь
применение недобросовестными налогоплательщиками налоговых схем превращается в
карательный механизм, который уже вышел из своих положенных рамок и набирает
серьезный оборот. Нужно понимать, что налоговая претензия влечет за собой два
вида ответственности: по НК РФ и по УК РФ. Если налогоплательщика привлекли по
п. 3 ст. 122 НК РФ, автоматически его руководители получают перспективу
уголовного преследования по ст. 199 НК РФ.
Рассуждая о виновности либо невиновности деяний, умысле и
неосторожности, авторы письма приводят примеры, из которых мы видим фактически
только два случая, которые являются «безобидными» с точки зрения последствий
для налогоплательщика: при арифметической ошибке (вина вообще отсутствует) и
при низкой квалификации либо болезни бухгалтера (тут штраф будет по п. 1 ст.
122 НК РФ).
В большей своей части Письмо посвящено именно умыслу и
способам его доказывания. Подтверждением вины является отсутствие случайностей
в цепи событий. Прямыми доказательствами являются свидетельские показания (на
первом месте), документы, видео- и аудиозаписи, результаты «прослушки», а также
«виновная осведомленность» налогоплательщика (его должностных лиц). И даже если
нет оснований для уголовного преследования, налоговым органом умысел должен
быть доказан. Еще интересный момент: руководитель налогового органа при
вынесении решения вправе переквалифицировать деяние налогоплательщика с п. 1 на
п. 3 ст. 122 НК РФ.
Иными словами, Письмо
настраивает налоговые органы на более широкое применение ответственности,
предусмотренной за умышленные деяния, что и подтверждается нашими практическими
наблюдениями конца прошлого года и начала текущего.
Также в документе
описываются несколько типичных схем, таких как: совершение фиктивных сделок; опять
же «дробление»; необоснованное применение льгот; подмена гражданско-правовых
отношений и т.д.
Обращает на себя внимание в Письме один момент. Процитируем
последний абзац пункта 13:
«Число
схем с каждым годом увеличивается, и их качество также усовершенствуется, они
становятся более многоступенчатыми, ведь на стороне недобросовестных
налогоплательщиков огромный профессиональный ресурс экономистов, бухгалтеров,
юристов, что лишний раз обязывает правоохранительные и контролирующие органы
работать более сплоченно».
Возникают ассоциации
с хорошими «красными» и плохими «белыми». Опять, однако, поделили на «наших» и
«чужих». Ну, по крайней мере, честно. И на том спасибо.
5. С
01.01.2017 вступила в действие глава
34 «Страховые взносы» раздела XI НК
РФ «Страховые взносы в РФ (введена Федеральным законом от
03.07.2016 № 243-ФЗ)
Сенсации нет: глава практически дублирует действовавший с
01.01.2010 по 31.12.2016 Федеральный закон от 24.07.2009 № 212-ФЗ «О страховых
взносах в ПФР, ФСС, ФФОМС». Зачем государству понадобился этот эксперимент с
выведением страховых взносов за рамки НК РФ, непонятно.
Видимо по многим причинам пенсионное и прочее страхование в
нашей стране представляет из себя одну большую проблему в плане и собираемости,
и расходования, и внешнего и внутреннего контроля. И похоже, что Пенсионный
фонд как администратор платежей не оправдал надежд.
Теперь полномочия по контролю снова переданы ФНС России. Значит,
будут какие-то качественные изменения в плане контроля.
Иначе зачем все это?
6. В конце 2017 года, 8 декабря,
Конституционный суд РФ вынес, наверное, самое важное решение по налоговой
тематике за последнее время. Речь идет о Постановлении
№ 39-П «По делу о проверке конституционности положений
ст. 15, 1064 и 1068 ГК РФ, подп. 14 п. 1 ст. 31 НК РФ, ст. 199.2 УК РФ и ч. 1
ст. 54 УПК РФ в связи с жалобами граждан Г.Г. Ахмадеевой, С.И. Лысяка И А.Н. Сергеева»
Почему, на наш взгляд, так важен этот документ?
Во-первых, окончательно и бесповоротно стало понятно, что
налоговая служба выработала механизм реального взыскания недоимок. ФНС удалось
это сделать буквально в течение последних двух-трех лет.
Во-вторых, конечным звеном является физическое лицо. В
первую очередь речь идет о директоре/главном бухгалтере/учредителе. А это
идеальный вариант – «физику» сложнее уйти от финансовой ответственности.
В-третьих, судебная власть признала легитимность и
конституционность такого механизма. Взыскивают. И много.
В-четвертых, Конституционный суд РФ установил пределы
ответственности и допустил (что необычно для публичных платежей) возможности:
дифференцированного подхода судов в каждом конкретном случае и закрепления на
законодательном уровне порядка определения размера возмещения причиненного
вреда исходя из фактических обстоятельств.
В-пятых, тут главное не дать слабину. Если есть уверенность
в своей правоте, предпочтительнее отказаться от амнистии (нереабилитирующих
оснований) и идти на приговор. В нашей практике были такие прецеденты: директора
предприятия пытались привлечь к субсидиарной ответственности через уголовное
преследование. Он сам принял решение отказаться от амнистии и выиграл! К
сожалению, этот пример скорее «из ряда вон», причем по всем параметрам.
В-шестых, суд призвал исключить практику объективного
вменения. То есть установление вины все же необходимо. Надо признать, что в
налоговых правоотношениях порядок установления субъективной стороны сильно
упрощен: п. 1 ст. 122 НК РФ идет «по определению», по п. 3 ст. 122 НК РФ
налоговому органу достаточно заявить о необоснованной налоговой выгоде. Сомнительно,
что будут изменения в лучшую сторону (см., например, вышеупомянутое Письмо №
ЕД-4-2/13650@) – наша налоговая система идет по пути ужесточения ответственности.
Еще буквально два слова по поводу Постановления.
Конституционный суд РФ указал на необоснованность взыскания
с физического лица штрафа за налоговое правонарушение организации (кому
интересна мотивировка, в решении подробно расписано). Взыскание вреда возможно
только после ликвидации должника-организации (а вопросы были). И, собственно,
ради чего люди старались: заявители получили право на пересмотр их дел.
Будем надеяться, что для них справедливость восторжествует,
хотя бы в части.
7. Определение
Верховного Суда РФ от 31.10.2017 № 305-КГ17-5672 по делу № А40-101850/2016.
Суть: общество (ООО «Аквамарин») в 2014 году получает возмещение НДС на
основании решения своего областного УФНС. Спустя год ФНС России отменяет решение
управления и отказывает в возмещении налога (плюс утверждает доначисленный
инспекцией налог). Дело дошло до Верховного суда РФ
Кассационная жалоба общества «Аквамарин» была передана для
рассмотрения в судебном заседании СКЭС ВС РФ, которая постановила:
а) вышестоящий налоговый орган вправе отменять решения
нижестоящего налогового органа, которым налогоплательщику предоставлены льготы
(преимущества, вычеты), включая возмещение НДС – эти полномочия предоставлены
п. 3 ст. 31 НК РФ;
Иными словами, суд указал на то, что п. 3 ст. 31 НК РФ –
норма прямого действия и ее применение не может быть ограничено требованиями
главы 20 и иными, связанными с ней положениями Кодекса;
б) эти правомочия действуют в пределах трех лет, исчисляемых
с момента окончания контролируемого налогового периода.
Налогоплательщик проиграл во всех инстанциях. То есть все суды были
единогласны. Причем Верховный суд РФ расписал позицию по делу наиболее
подробно. Видимо судей это дело зацепило.
Решение крутое, однако не нужно опасаться, что теперь каждое
положительное для налогоплательщика решение будет рассматриваться под
увеличительным стеклом вышестоящим налоговым органом: данная ситуация была
спровоцирована ГУБЭП МВД России, в производстве которого находились уголовные
дела по статьям 193.1, 199 УК РФ, возбужденные по материалам проверок,
проведенных ФСБ России (надо понимать, по фактам деятельности Общества «Аквамарин»).
Но с другой стороны, всегда нужно помнить, что любое положительное
решение управления может быть пересмотрено ФНС России по собственной инициативе.
Это означает, что государство обладает самыми широкими возможностями исправления ошибок в определении налоговой
обязанности, исправлении ее по собственной инициативе, поскольку определение
размера налоговой обязанности не является предметом усмотрения
налогоплательщиков и налоговых органов. На наш взгляд, смысл этой фразы Верховного суда РФ более чем
очевиден.
Несколько слов
хотелось бы сказать о себе, поскольку мы тоже работали в 2017 году и достигли
определенных успехов, самыми яркими из которых хотим поделиться
8.
Дело
А41-4100/2016, которое мы вели и выиграли в Арбитражном суде Московской области
(решение)
и в Десятом арбитражном апелляционном суде (постановление),
включено в Обзор практики разрешения судами споров, связанных с защитой иностранных
инвесторов, п. 12 (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 12.07.2017)
Иностранный участник внес в имущество российской компании
денежные средства. При решении вопроса о применении налоговой ставки по
дивидендам, выплаченным ему, налоговый орган пришел к выводу, что пониженная
ставка может применяться только в том случае, если иностранец сделал вклад в
уставный капитал.
Суд пришел к выводу, что понятие
инвестиций в законодательстве не ограничивается только увеличением уставного
капитала и внесение вклада в имущество предусмотрено российским
законодательством в качестве дополнительного способа инвестирования в капитал
общества его участниками, поэтому при выплате дивидендов иностранному участнику
могла применяться пониженная ставка налога, предусмотренная подп. «а» п. 2 ст.
10 Соглашения между Российской Федерацией и Швейцарской Конфедерацией об
избежании двойного налогообложения в отношении налогов на доходы и капитал от
15.11.1995.
В деле № А41-4100/2016 был еще один очень интересный эпизод
о правомерности применения налогоплательщиком амортизации по зданию,
построенному за счет инвестиций иностранного участника (также решенный в пользу
налогоплательщика).
Налоговый орган настаивал на применении подп. 7 п. 2 ст. 256
НК РФ, согласно которому не подлежит амортизации имущество, приобретенное
(созданное) за счет целевых иностранных инвестиций (подп. 14 п. 1 ст. 251 НК РФ).
Мы ссылались на положения подп. 3.4 п. 1 ст. 251 НК РФ,
настаивая на том, что полученные в качестве вклада участника в имущество
общества денежные средства не являются целевым финансированием в порядке подп.
14 п. 1 ст. 251 НК РФ. Наша позиция была основана на том, что объект построен
на средства, полученные от иностранного инвестора в качестве вклада в имущество
в порядке подп. 3.4 п. 1 ст. 251 НК РФ, то есть фактически за счет собственных
средств организации (п. 3 ст. 213 ГК РФ), в связи с чем запрет на амортизацию
такого объекта неправомерен.
Нельзя произвольно переквалифицировать взаимоотношения по
вкладу иностранного участника в имущество своего общества в порядке подп. 3.4
п. 1 ст. 251 НК РФ во взаимоотношения по целевому инвестированию в порядке
подп. 14 п. 1 ст. 251 НК РФ. Такой подход носит явный дискриминационный
характер, ведет к возложению на налогоплательщиков с иностранным участием
дополнительных обязанностей, не предусмотренных налоговым законодательством.
В общем, тут много норм и юридической казуистики. Если
сказать проще, мы выиграли в двух инстанциях (в апелляции собирались аж 4
раза), налоговый орган дальше не пошел, а один эпизод попал в Обзор практики Верховного
суда РФ.
9. Следующее дело было
как яркая вспышка. Так случилось, что к спору мы подключились только на этапе апелляции,
хотя были в курсе ситуации. Она развивалась достаточно долго, мы постоянно
стояли рядом, однако завод решал ее собственными силами, тем более что вопрос, казалось,
был очевидным. Однако суд первой инстанции посчитал по-иному.
Суть: налоговый орган, не оспаривая само основание для
ведения раздельного учета, пересмотрел налоговые вычеты предприятия по
оборудованию, приобретенному за счет средств целевого бюджетного финансирования
(в рамках федеральной целевой программы – ФЦП). Налоговый орган настаивал на
том, что раз денежные средства были выделены в рамках развития не облагаемого
НДС вида деятельности, вычеты по оборудованию не применяются, а тот факт, что в
силу производственной специфики на станках создаются также «облагаемые»
изделия, значения не имеет. Именно с этой позицией согласился суд первой
инстанции.
Апелляция решение отменила и своим Постановлением
требования общества удовлетворила. Суд указал следующее.
Во-первых, налогоплательщиком подтверждены как цель
приобретения оборудования и СМР, так и назначение ТРУ, потенциальная
возможность их использования в облагаемой НДС деятельности, а также фактическое
его использование как для операций подлежащих налогообложению НДС, так и для
операций, освобожденных от обложения НДС.
То есть основания для раздельного учета и вычета были.
Во-вторых, приобретение оборудования и СМР в рамках
исполнения ФЦП не свидетельствует о том, что целью приобретения имущества
являлось исключительно использование его в операциях, не подлежащих обложению
НДС (в данном случае в производстве и реализации медицинской техники).
То обстоятельство, что оборудование и СМР приобретены в
рамках исполнения целевой программы, без учета фактического их использования,
не может служить основанием для вывода о неправомерности применения
налогоплательщиком спорного вычета по НДС.
30 ноября 2017 Арбитражный суд Северо-Западного округа своим
Постановлением
«засилил» решение
апелляционного суда по нашему делу.
Мораль: никогда нельзя отступать, если ты прав – ты
победишь.
10. Мы привыкли, что применительно к налогам
госорганы, как правило, ругают, рассказывают жуткие истории о вопиющих случаях
доначислений, которые в голове не укладываются. Бывают и другие примеры. Но
начнем с привычного
Как-то Высший арбитражный суд Российской Федерации сказал:
«В целях реализации
конституционной обязанности граждан и организаций платить законно установленные
налоги и сборы (статья 57
Конституции Российской Федерации) принимаемые акты о налогах должны быть
конкретными и понятными…
Указанное требование
призвано обеспечить устойчивость в отношениях, связанных с налогообложением,
придать уверенность налогоплательщикам в стабильности их правового и
экономического положения» (Постановление Президиума ВАС РФ от 26.07.2011 № 2647/11 и № 2081/11).
А в жизни все случается, как всегда: приходит к нам главный
бухгалтер одной из «местных» компаний и рассказывает о налоге на имущество,
который, исходя из новых требований о кадастровой оценке, увеличился эдак в 53
раза. Вот тебе стабильность. Вот тебе и правовые позиции ВАС РФ.
С другой стороны, ну платило раньше предприятие стабильно свои
150 тыс. руб., и сейчас также стабильно будет платить 8 млн. руб. Сурово? На
это он и закон!
Стали разбираться в ситуации, выяснили, что объекты
недвижимости, которые были внесены в перечень облагаемых по кадастровой
стоимости, даже с натяжкой нельзя отнести к административно-деловым и торговым
центрам ни по назначению, ни по факту использования.
Обратились в суд.
Тут и случилось маленькое чудо. Пока суть да дело, МУГИСО засомневалось в
правильности включения в перечень спорных объектов и вышло с осмотром, который в итоге подтвердил информацию, что в зданиях расположены производственные
цеха и склады.
Для налогоплательщика и для нас было новогодним подарком то,
что 29 декабря 2017 года
Правительство области вынесло Постановление, согласно которому все спорные объекты были
исключены из перечня облагаемых по кадастровой стоимости.
Предприятие получило под Новый 2018 год приличную сумму
экономии.
А как говорит народная мудрость: сэкономит, значит
заработал.
