Об одном из древних святых отцов было написано, что он от избытка любви вообще забыл, что такое зло (С. 61).
Наказание может служить началом к прощению и без него прощения быть не может (С. 69).
– Главный принцип коммунизма – «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Но «способности», «потребности» - это ведь, как всегда, какая-то комиссия будет определять. А какая комиссия? .. Скорее всего – «тройка! Вот вызовут меня и скажут: «Ну, Нафанаил, какие у – тебя способности? Кубометров двадцать леса в день напилить сможешь! А какие потребности? Бобовая похлебка!.. Вот он и главный принцип»… (С. 94).
Однажды старец взял сухое дерево, воткнул его ан горе и приказал Иоанну ежедневно поливать это сухое дерево ведром воды до того времени, как дерево принесет плод. Вода была далеко от них. Утром надо было идти за нею, чтоб принести к вечеру. По истечении третьего года дерево прозябло и принесло плод. Старец взял плод, принес в церковь к братии и сказал им: «Приступите, вкусите от плода послушания» (С. 165).
Как говорили святые отцы, Господь принимает не только наши дела, но даже искренние намерения и решимость (С. 163).
Характер не лечится (С. 183).
Братия! Не бойтесь наказания Господня! Ведь Он наказывает нас не как преступников, а как Своих детей (С. 185).
Господь не любит боязливых. Этот духовный закон как-то открыл мне отец Рафаил. А ему, в свою очередь, поведал о нем отец Алипий. В одной из проповедей он говорил: «Мне приходилось быть очевидцем, как на войне некоторые, боясь голодной смерти, брали с собой на спину мешки с сухарями, чтобы продлить свою жизнь, а не сражаться с врагом; и эти люди погибали со своими сухарями и не видели многих дней. А те, которые снимали гимнастерки и сражались с врагом, оставались живы» (С. 191).
– «Как узнать Иуду?» – «Омочивый руку в солило, тот Меня предаст», – сказал Спаситель на Тайной Вечери. Ученик дерзкий, который хочет сравняться с учителем, с начальником, занять первое место, первым взяться за графин. Старшие еще не завтракали, а малыш уже облизывается, уже наелся. Растет будущий Иуда. На двенадцать – один Иуда. Если старшие не сели за стол, и ты не садись. Сели старшие – садись по молитве и ты. Старшие не взяли ложку – бери и ты. Старшие взяли ложку – тогда возьми и ты. Старшие начали кушать – тогда начинай и ты» (С. 198-199).
… Представьте себе: идет жестокий бой, на нашу передовую лезут, сминая все на своем пути, немецкие танки, и вот в этом кромешном аду я вдруг вижу, как наш батальонный комиссар сорвал с головы каску, рухнул на колени и стал… политься. Да-да, плача, он бормотал полузабытые с детства слова молитвы, прося у Всевышнего, Которого он еще вчера третировал, пощады и спасения. И понял я тогда: у каждого человека в душе Бог, к Которому он когда-нибудь да придет … (С. 201-202).
«Любовь, - говорил Великий Наместник, - есть высшая молитва. Если молитва – царица добродетелей, то христианская любовь – Бог, ибо Бог и есть Любовь… Смотрите на мир только сквозь призму любви, и все ваши проблемы уйдут: внутри себя вы увидите Царствие Божие, в человеке – икону, в земной красоте – тень райской жизни. Вы возразите, что любить врагов невозможно. Вспомните, что Иисус Христос сказал нам: «Все, что сделали вы людям, то сделали Мне». Запишите эти слова золотыми буквами на скрижалях ваших сердец, запишите и повесьте рядом с иконой и читайте их каждый день» (С. 205).
Вот заповедь какая: видишь грех какой из каким там монахом или иеромонахом или начальник неправильно что делает, твое дело – внимания не обращай! Отвернись и не гляди ни на кого! Пусть они себе грешат. Как батюшка Серафим говорил: «Пусть живут до времени, едят наш хлеб. А придет время, Господь Сам их выкинет». Вот этого – осуждения – бойтесь. Не судите! Дело не наше – Господь Сам их исправит. А то ну мало ли у кого какая слабость? Дело не твое. Не гляди на него. Не судья ему никто. Вот так! А Гриша был такой – всех судил: «Это неправильно! Другое – не то! Третье – не се! Вот как бы надо!» А это что за монах? А Господь его – ширк! И выкинул из монастыря. А ты – хочешь жить по-Божьему, живи сам… А судить будешь – нигде не уживешься, это – Богу мерзко. Сам за собой гляди!.. (С. 308, 309).
А мне, признаться, всегда отрадно было видеть этих «подсвечников» , как саркастически честили их остряки. Радостно за них становилось потому, что они пусть и неловко, но представали пред Господом Богом в усердии и смирении. А такое бесследно никогда не проходит. Даже самые неискусные богомольцы обязательно получат от Бога особые духовные дары, совершат лично им предназначенные открытия, которые хохмачам-насмешникам и во сне не увидеть (С. 353).
Грех раскола, по словам святителя Иоанна Златоуста, не смывается даже мученической кровью (С. 400).
Через много лет, мне рассказали врачи-психиатры, как в дореволюционной России отличали психически больных от бесноватых. Врачи использовали простой способ: ставили перед больным несколько одинаковых чашек с обычной водой и одну – с крещенской. Если пациент спокойно отпивал воду из всех чашек, его отправляли в больницу. Если же он отказывался пить из чашки со святой водой, начинал буйствовать, впадал в забытье, это уже было по ведомству экзорциста (С. 419).
Этих людей бесконечно жаль. Церковные уставы предписывают не погребать их на христианском кладбище, вменяют в самоубийц. Их браки Церковью не признаются. Мне доводилось читать богословские объяснения подобным уставам и канонам, но всегда казалось, что они слишком жестоки (С. 431).
Автор описывает встречу Владыки Питириму со сторонниками восстановления монархии в России в начале 90-х. Люди пришли в ряженых одеждах белогвардейцев, с чужими орденами и т.д. Владыка Питирим поговорил с ними, а провожая, задумчиво произнес: – А ведь дай вам сейчас царя, вы его через неделю снова расстреляете (С. 494).
Странствия… Далекие и близкие, они воистину благословенны для учеников Христовых, потому что и Бог был Странником. Да и сама жизнь Его – странствие. Из горнего мира – к нам, на грешную землю. Потом – по холмам и долинам Галилеи, по знойным пустыням и людным городам. По потемкам человеческих душ. По сотворенному Им миру. Среди людей, забывших, что они – его дети и наследники. Быть может, Владыка так любил странствия еще и потому, что в путешествиях, среди неожиданностей, а иногда и опасностей, он чувствовал особое присутствие Божие. Недаром за каждой службой Церковь особо молится о «плавающих и путешествующих». Потому что в этой скромной книге немало историй, связанных с дорогой (С. 502-503).
Автор пишет о том, что когда в Москву приезжал Владыка Василий (Родзянко), его приезд каждый раз совпадал с каким-нибудь исключительным событием в религиозной сфере новой России. «…Как любил повторять сам Владыка: «Когда я перестаю молиться, совпадения прекращаются…» (С. 510).
… Помню, весенней ночью мы с ним [отцом Рафаилом] и отцом Никитой шли по чудной лесной дороге в окрестностях Боровика. Звездное небо в тот поздний час было настолько великолепно, что мы невольно залюбовались. «Неужели прекрасная, необозримая Вселенная, беспредельное число миров созданы Богом только для нас, людей, живущих на крохотной планете, несравнимой с бесконечностью Вселенной?» - подумалось мне. Я поделился этими лирическими размышлениями со своими спутниками, и отец Рафаил тут же, дерзновенно и без колебаний, разрешил мои сомнения.
- Разумной жизни, кроме Земли, больше нигде нет, - сказал он. И объяснил: - Потому что, если бы она была где-то еще, господь обязательно открыл бы это Моисею, когда тот писал книгу Бытия. А Моисей хотя бы намеком, но подсказал бы нам это. Так что даже не сомневайтесь, Георгий Александровч, Вселенная была создана Богом только для человека! - но зачем же тогда все бесконечные мириады звезд над нами?! - Это для того, чтобы мы, взирая на них, постигали всемогущество Божие. Но и это было еще не все! Отец Рафаил иногда отвечал не то что за Вселенную, нои за Самого Господа Бога! (С. 604-605).
Однажды зашел разговор, есть ли в мире те, кого не любит Господь. Все дружно поспешили дать хрестоматийно правильный ответ: «Господь любит всех». Но отец Рафаил вдруг сказал: А вот и нет так! Господь не любит боязливых (С. 605).