Дело было, конечно же, 09 мая, мне было лет 9-10 (это где-то 1976-1977 гг.), мы с мамой стояли вечером на одной из курганских улиц, переполненных народом и смотрели на громыхающий и сверкающий салют. Народ радостно кричал и смеялся. И вдруг мы увидели, как маленькая девочка не то вела, не то почти тащила на себе сильно пьяного ветерана, у которого вся грудь была в орденах и медалях. Хорошо помню как награды переливались в вечерних огнях и позванивали. Ветеран шатался, слабо сопротивлялся, но тем не менее подчинялся своей маленькой внучке и следовал в фарватере своего буксира. Картина, собственно, обычная для дней того времени.
И вдруг, после очередного салютующего залпа дед остановился, глянул в небо и проникновенно сказал... Нет, сказал не нам, сказал себе: «Так мы Прагу брали».
И вокруг все замерло. Даже настырная внучка перестала тянуть деда за рукав, а как-то застыла вместе со всеми.
И я вдруг понял, осознал, что это для меня тут праздник, веселье, салют и прочее баловство.
А для этого пожилого человека эта часть его той, прошлой жизни, часть его воспоминаний, и глядя на полыхающее небо он видит не россыпи огней, а тот далекий сорок пятый, когда в ознаменовании Победы в освобожденной Праге артиллеристы тоже устроили салют.
Что он вспомнил? Кого он вспомнил? Что еще ему привиделось?
Я хорошо помню, как все, кто стояли рядом, застыли, всем передалось то, что встало перед глазами бывшего воина, нас буквально накрыл этот
эффект присутствия и мне показалось, что все мы на какое-то мгновение увидели не курганское небо, полыхающее салютом, а небо далекого города, в котором только что для нашего народа завершилась самая страшная война.